Мы сидим на кухне у широко известного в узких кругах художника и арт-терапевта Юрия Петровича — гуру Елены по вопросам преподавательской деятельности. С ним она пришла посоветоваться о своей работе в проекте «Творческая помощь» — совместив визит с нашим интервью. В процессе интервью мы несколько раз перемещаемся — из кухни в мастерскую и обратно, в зависимости от течения педагогического процесса у Юрия Петровича — в тесноте, да совершенно не в обиде.

— Наверное, общим для всех участников будет вопрос: какими судьбами, как так получилось, что Вы приняли участие в проекте «Игра3000»?

— Сначала мы познакомились с Машей Поповой, она играла в одном фильме с дочкой моей Ариной, играла ее маму (режиссер Мария Саакян, фильм пока в стадии предпродакшна — прим. корр.) — познакомились два года назад, в Армении дело было, начали общаться, и когда начался этот проект, нас пригласили вместе — меня, потому что я художник, и Арину, потому что Арина тоже творческий человек — она тогда увлекалась куклой и на проекте делала свои мастер-классы по куклам. А я сначала просто помогала по хозяйству, потом уже меня «привлекли» к росписи остановок. 

— Наверное, Вам не каждый день приходится остановки расписывать…

— Для меня самой было неожиданно, что у меня получилось, потому что раньше я никогда не занималась монументальной росписью — я художник-станковист, рисую картины, пейзажи, натюрморты — вот моя стихия. Но когда поставлена задача и Андрей говорит: «Надо!» и «Пошли!» — то включаются внутренние резервы, начинаешь мыслить. Здесь очень интересно, что надо соответствовать ситуации — не просто сделать красивую картинку, декоративную заставку, а чтобы это вписалось в окружающую обстановку и ещё дало какой-то посыл, импульс людям. И ещё чтобы это рассказывало немножко об истории искусства, то есть отсылало к определенным традициям… Я таким образом расписала две остановки, даже полторы — потому что вторая остановка была у нас общая, коллективная.

— Можно сказать, что проект «Остановки» — это образовательный проект, который рассказывает о каких-то этапах в развитии мировой живописи?

— Это с моей точки зрения, потому что там принимали участие несколько художников — все творческие личности, у всех свои установки — что им надо сделать и как они хотят выразиться. И этим был интересен проект, что работы очень авторские. Они не всегда, кстати, соответствовали окружающей обстановке, не всегда вписывались — и даже пришлось одну остановку переписать. Для меня это был интересный опыт. Выяснилось, что я могу собраться и сделать это достаточно быстро… и получать от происходящего удовольствие, и даже при этом вступать в контакт с окружающими людьми, с местными жителями.

— Да, какова была реакция?

— Местные ребята сначала принимали нас в штыки и даже не хотели вставать со скамейки: «Зачем это мы будем уходить, тут мы курим, лузгаем семечки, пьем пиво, а вы тут подходите, нас сгоняете…», — но в конечном итоге они брали кисточки в руки и рисовали мне фоны, дружили с нами, в общем. Это был, кстати, один из пунктов проекта Андрея Попова — протянуть мостик неформального общения, и здесь я его полностью поддерживаю. Мы вращаемся в Москве в своей среде и другой абсолютно не знаем и не умеем общаться… то есть люди разделены. Мы с Андреем много шутили на тему «хождения в народ». Идея Андрея — дать детям надежду. Показать им, что не все так серо, уныло и безнадежно в этом мире. Потому что народ там просто пьет. А ребята — носятся на мотоциклах. Ничем не заняты и ничем не интересуются.

— Я так полагаю, что сдвинуть сознание молодежи все-таки проще, а были ли какие-то примеры налаживания контакта с позитивным результатом с более старшим поколением?

— Да. На той же остановке в Мордыше, которую я первую делала, подходил парень такой за тридцать или тридцать пять, местный, Андрей, говорил, что он вообще тут поселится на этой остановке и будет всех гонять, чтобы они не щелкали семечки и ничего не писали на стенах. А на вид он был бандитского плана товарищ.

— Но решил взять шефство?

— Да. И еще был такой поразительный факт, когда Катя Волкова ходила на другую остановку — пореченскую, которую мы все потом дружно расписали, и у нее там был удивительный момент — она брала интервью у детей, у взрослых, и местные мужики под большим градусом говорили ей, что мы тебя отсюда прогоним, а она говорила — Зачем вы тут мусорите? А эта остановка стоит в центре села — клуб общения, выпивания — и она покупала мешки, убирала в мешки их мусор, бутылки, пакеты собирала, а они потом это все равно разбрасывали и говорили — Прогоним!, но потом они ее полюбили ужасно и стали называть своей Мэри Поппинс. Было очень трогательно. Поэтому, когда я расписывала Катину остановку, она попросила, чтобы этот образ — Мэри Поппинс — был запечатлен. Тем более, она ходила в таком синем сарафанчике, в шляпке маленькой и по образу, действительно, очень напоминала Мэри Поппинс. И еще она мне напомнила девушку Шагала, которая летит в небе с молодым человеком — ну, молодого человека мы решили убрать, а в руки я ей дала зонтик, чтобы она напоминала Мэри Поппинс, и она у меня там такая шагалистая в этой шляпке летит, а внизу домики, которые я писала прямо с натуры. Там еще в это время на перекрестке стоял Попов и разговаривал по телефону, и очень мне мешал — загораживал мне пейзаж. Я ему говорю: отойди, — он не слышит. А парень рядом говорит: — А Вы его напишите. Думаю: «О»! Раз — и прямо с натуры его и написала — он там у меня запечатлен, стоящий в одних штанах и разговаривающий по телефону.

— То есть для Вас этот проект обернулся большими творческими экспериментами. Но я обратила внимание, что несмотря на большое присутствие молодых художников, так называемое «актуальное современное искусство» — комиксы, граффити — представлено не было…

— Не было, но, наверное, эти ребята не доехали, как-то выпали, потому что я совершенно не против граффити, комиксов, я считаю, это здорово. Со мной рядом работали как раз две молодые художницы, с другой стороны остановку расписывала Аня Сахарова — художница из Нижнего Новгорода и ее дочка лет 16-ти с подругой — студентки художественного училища. Столб расписал Саша Захаров с женой — из Берлина, тоже известный художник, друг Андрея. 

— Вы работали по эскизам?

— У нас была общая тема — Шагал, но вольные интерпретации, очень интересно у девушек получилось тоже. Эскизов не было, только задумка, примерные мотивы. И так, за 3 часа мы расписали остановку — это очень быстро.

— А у вас был какой-то лимит по времени?

— Да, Пореченское — это был рекорд! Дотянули до шести вечера со стартом, а в восемь на остановку уже пришли наши музыканты.

— А сколько всего времени Вы пробыли на проекте?

— Недели две-три точно, если вычесть отъезды в Москву.

— Какие ещё впечатления, помимо работы?

— Общение, конечно! Праздник общения! Вечером я не знала, что мне делать — и с молодежью у костра хотелось посидеть, попеть песни, и в умных разговорах поучаствовать со взрослой компанией моих ровесников. Послушаю умные разговоры на кухне — иду к костру — так и перемещалась. И все, кто там присутствовал, люди старшего поколения, я от имени их говорю, молодели душой, глаза горели, все хотели еще приехать со своими студентами — потому что когда все на равных, в такой горизонтали, все Тани-Лены, все делают одно дело, не забывая, конечно, и про своё — гончары там что-то продавали, свои поделки на празднике городском, а я жалею, что не взяла этюдник…

— Кстати, о рабочих материалах — ведь у художников, как я понимаю, есть свои привычные любимые инструменты и материалы…

— Нам давали краску Belinka, это такая эмаль, быстро сохнет, прекрасно смешивается, как художник могу сказать, что мне этой гаммы вполне хватало, правда, к ней надо было приноровиться.

— По поводу общения — оно было построено по принципам каким-то определенным — то есть, без алкоголя, никотина?

— Я не могу сказать, что это какие-то прописанные принципы, это просто мощное влияние поповское, он же сам не пьет и не курит. Причем, у нас там две базы было — в Улово, и в Суздале, и вначале в Суздале атмосфера не складывалась без Андрея, его энергетики. Люди приезжали разные, не знакомые друг с другом, и когда нет мощного объединяющего начала — каждый сам по себе. Потом, конечно, перезнакомились, все наладилось.
— Много похожих проектов, почему же именно этот оказался таким жизнеспособным?

— Что могу сказать об этом проекте — в нем есть «живой нерв». Люди понимают, что они делают нечто реальное, то есть ты здесь и сейчас преобразуешь пространство. Как правило, подобные проекты «только для художников» или «только для вегетарианцев» — а тут нет таких ограничений: певцы, операторы, фотографы, дизайнеры, режиссеры — очень широкий круг, но люди общаются на равных, общаются просто. И даже если кто-то приезжает «со звездной пылью» на ушах — она быстро осыпается и люди становятся такими, какие они есть, может быть, такими, какие они были в детстве… Совместные купания, посиделки, и, конечно, взаимная помощь на любых проектах. Например, Паша Антонов — солидный фотограф из Нью-Йорка помогал как волонтер Роме Ермакову красить его остановку «Жирафики». И Паше все, конечно, с радостью помогали. Из сравнений только коммуна Макаренко приходит, «Республика Шкид». На тему «хождения в народ» мы, кстати, с Андреем много спорили — ведь исторически оно ничем хорошим не закончилось. Но тут другое — Андрей не заигрывает с народом, мол, мы такие добренькие, пришли вас облагородить, и с властью также нет заигрывания, просто фиксируются определенные точки, чтобы милиция не трогала. Хотя парочка острых моментов с местной властью все-таки имела место — поближе к Суздалю, «вандализм» пытались предъявить. Тактика Андрея — очень мягкая, без навязывания или разрушения чьих-то позиций, все происходит как бы само. Я долго не могла сформулировать свое ощущение — но приехали девушки из проекта «Живой Дом» и сказали Андрею: «Ты работаешь в метафоре «Лабиринт», — и тут мне все стало ясно. Лабиринт — в котором можно долго блуждать, но обязательно выйдешь…

— К чему-то для себя новому?

— Да. Мы блуждали — то есть планы могли поменяться мгновенно, складываются обстоятельства так — делаем это, иначе — другое. Остановку мы расписали в такие краткие сроки, потому что неожиданно сложился приезд Сергея Старостина — на «задворках» этой остановки он в тот же вечер делает концерт, собирается народ, причем этот народ мы не звали, хотя могли бы через администрацию, но Андрей принципиально этого не делал, чтобы все произошло естественно. И когда я это поняла, проект стал мне еще ближе и дороже. Могу описать для примера один свой день в проекте: вот я дописала остановку в «Пореченском», потом приняла участие в клипе и флэш-мобе Вероники Пономаревой, дальше у меня была договоренность с Ксенией Ляшенко и Альберто, я снималась в их фильме, где изображаю учительницу. Оказалось, очень трудно изображать учительницу, будучи учительницей. И после танцевального флэш-моба на центральной площади я приняла участие еще и в мастер-классе по импровизационной телесно-ориентированной терапии (плейбек-театр — прим. корр.).

— Какие можете подвести итоги?

— Ну, не все задумки реализовались, но первый блин не комом. Могу сказать одно, если люди ради общения готовы терпеть неудобства — то есть спать в машинах, на полу (а было такое), значит, оно того стоит. Но как сказал один менеджер (который как раз спал в машине) — не было заказчиков, потребителей искусства, одни создатели. Но, наверное, это проблема менеджерская, поэтому он ее сразу и углядел.

— На костер кто-то из деревни приходил?

— Да, директор местного дома культуры Наташа Графова, мы на основе ее дома культуры делали кукольные спектакли и фото-проекты, у них и свои замечательные проекты, очень «на уровне», она такая молодец, творческая. Другие дома культуры нас не так тепло встречали.
— А какими качествами человек должен обладать, чтобы влиться в проект?

— Трудно сказать. Должен ощущать себя творческой единицей и не думать о выгоде своей. Выгода есть, конечно — но в новых идеях, в самореализации. У Миши Лузина и Валери, например, на ходу рождались песни… Готовность влиться в творческий котел, в котором все плавится, ты можешь показать и реализовать себя в любой сфере. Ольга Ефремова умудрилась в один день снять короткометражку в коровнике. А Паша Антонов сделал там же фотосессию.

— А дети подружились с местными детьми?

— Моя племянница Маша Ястребова фотографировала там детей и они очень сильно подружились, и потом под новый год ездили туда, дарили им фотографии. Дети даже нам домой звонили. Но это не очень хорошо, когда приходим мы как Дед Мороз с подарками — а потом — раз — и нет нас.

— Ну, по крайней мере то, что местному населению не навязывается творческая деятельность, а просто показывается некий альтернативный путь и образ жизни — это правильно. А учиться как жить в этом — это уже надо прилагать усилия.

— Да, когда Арина вместе с детьми придумывала и ставила сказку — они, честно сказать, в процессе ночами не спали. Но подросткам с детьми проще — у них один язык общения.

— Это и по фотографиям видно — между фотографом и моделями возник общий мир.

— В Мордыше мне тоже довелось посотрудничать с местными ребятами — у них там футбольное поле — а я принесла каталог Дейнеки с футболистом — решили совместно нарисовать футболиста. И еще у Дейнеки есть картина «Будущие летчики» — а остановка поворачивает также, как парапет на картине — в общем, вдохновила меня. Ребята мне очень помогли, фон голубой сделали. Вместо самолетика к мальчикам полетел навстречу супермен, его образ я из газеты в туалете подцепила. Ребятам я головы слегка развернула, чтобы они на супермена смотрели, а из трещины сделала молнию. Потом Попов попросил меня парапет убрать — чтобы не было у ребят никаких преград в будущей жизни. Критику я приняла, так как Андрей объяснил — наша задача — не делать копии, а показывать будущее — открытое море, летящий супермен и каждый ребенок — будущий супермен. А на той стороне шары у меня летят. То есть установка от Андрея была, посыл — положительная аура. Я старалась это уловить, потому что современное искусство часто жесткое, бескомпромиссное или даже депрессивное.

— Как Вы думаете, это у Андрея врожденное качество или опыт?

— Это установка, когда человек ставит себе цель и к ней идет и окружающих подтягивает. Я спрашивала Андрея, не боится ли он, что эта «творческая волна» его захлестнёт, мы же знаем все пороки, но нет — люди проходили через какой-то естественный фильтр и обстановка очень гармонично складывалась. Все кашеварили по очереди. Катя Волкова, оказывается, хорошо готовит, Миша Лузин кормил всех на убой. А Паша Антонов сказал, что начинал в Нью-Йорке посудомойщиком и мыл нам профессионально посуду.

— То есть, мастер-классы постоянные…

— Да, это потрясающе интересно просто слушать, как люди рассказывают о своей жизни. Олег Шишкин, телеведущий и историк, по образованию оказался тоже актер, как и Паша Антонов — причем он оказался в жизни такой же, как в телевизоре — эрудит страшный.

— На следующий год приедете?

— Да, насколько я знаю, у Андрея грандиозные планы, он хочет летом в полях строить, да мы и сейчас сотрудничаем, я участвую в его проекте «Творческая помощь» для детских домов — преподаю в одной из творческих мастерских в Мытищах…

— Давайте поговорим об этом проекте. Детдомовские ребята сильно отличаются?

— Сначала я этого не заметила. Они хорошо одеты, там много персонала, которые следят, чтобы все было чисто, заботятся о них. Но в процессе работы понимаешь, что да — они непредсказуемы, капризны, зажаты. Хотя очень интересно с ними пить чай: они не голодные и после моих занятий у них сразу полдник, но обязательно все печеньки надо поровну поделить. Это даже трогательно.

— Вы даете им на свободную тему задания? Говорят, по рисунку можно многое сказать о психологическом состоянии ребенка…

— Нет. Побаиваюсь пока. Мы сейчас делали с ними проект на тему «Война 12-го года» — для конкурса. Эти дети — чем они отличаются от обычных детей — они быстро зажигаются, но быстро и «стухают». Значит, будем искать новые подходы. Зато их учительница у меня сидит рисует, с восторгом полным.